Посланец небес - Страница 72

Примерно об этом думал Тревельян, когда, распрощавшись с Хьюго Тасманом и его великолепной яхтой, пробирался вдоль шеренги длинных причалов к выходу из гавани. Несмотря на утренний час, тут уже было шумно, ярко, пестро; развевались флаги, с резким щелчком падали паруса, сияла медная оковка бортов, пахло потом и деревом, водой и какими-то неведомыми пряностями, а крики, топот ног и гул голосов заглушал временами пронзительный скрежет якорной цепи. У пристаней и на рейде разгружались торговые парусники со всех концов моря Треш, сновали между ними катамараны, баркасы и лодки, щеголеватые прогулочные галеры покачивались за каменным молом или, гордо растопырив весла, плыли по лазоревым волнам под грохот барабанов. Отдельно, у высокой башни маяка, стояли парусные и гребные корабли морской охраны, небольшие, но юркие и быстроходные, с катапультами на носу и корме, под вымпелами с семью имперскими драконами. Там звякало железо, ревели туаны, равняя строй, поблескивали острия пик, и яркое утреннее солнце отражалось в бронзовых шлемах и панцирях. Мимо Тревельяна катились телеги, забитые мешками, корзинами и бочками, шагали чередой грузчики, торопясь то к складам, то к кораблям, шли, переругиваясь, купцы: один тащил другого к судну, груженному чем-то гнилым, тканью или канатами. Гавань ограждала стена шестиметровой высоты, и у ее подножия в живописном беспорядке ютились харчевни и лавки, навесы торговцев, ночлежки, кабаки и прочие заведения, где сошедший на берег мореход мог с толком позвенеть серебром. Порядка, однако, было куда больше, чем в Бенгоде; не попадалось ни куч мусора, ни попрошаек, ни бродячих тарлей, ни подозрительных рож, изукрашенных шрамами, зато через каждую сотню шагов маячили стражники при палках, плетках и кинжалах. В толпе людей континентальной расы, высоких и темноволосых, встречались смуглые гибкие пришельцы с запада и обитатели востока с медной кожей, огромными носами и вытянутыми до плеч мочками, но тех и других – не очень много; по виду, купцы, приплывшие за столичным товаром, или посыльные чиновники. Аристократов Тревельян тут не заметил – похоже, гавань их ничем не привлекала.

Ошибочное мнение! Сразу за огромной аркой с тремя пролетами, ведущей на торговую площадь, была таверна с постоялым двором, фонтаном, цветником и парой десятков скамей под навесом из зеленой парусины. На скамейках лежали мягкие подушки, фонтан сиял мозаикой и позолотой, а запахи блюд, витавшие в воздухе, определенно намекали, что цены здесь кусаются. Вполне приличное заведение, не для простых мореходов, пьяниц и трудяг; сидели в нем солидные мужи торгового сословия, пили торвальские вина, закусывали жарким из клыкача и толковали о своих делах. Тревельян, шагавший мимо, только успел принюхаться к мясному аромату и подумать, что клыкач, видать, молоденький, не кабан, а поросенок, и хоть он откушал на яхте, но, пожалуй, стоит…

Знакомая фигура заступила ему дорогу. Щеголеватый нобиль субтильного сложения, с хитроватым взглядом и бакенбардами до пояса… Теперь он был не в персиковом наряде с золотым шитьем, а в лиловом, отороченном понизу перьями птицы ках, и в синей накидке, заколотой у горла жемчужной брошью. Наушные украшения тоже были из жемчугов, и не каких-нибудь, а голубых, самых редкостных, что добывают на побережье Хай-Та, и, разглядев это диво, Тревельян вдруг ощутил вкус похлебки, которой его угощали Вашшур и Нухассин, и услыхал их голоса. Как давно это было! И как далеко от моря Треш…

– Вот и ты, рапсод Тен-Урхи, вот и ты, – сказал щеголь, ухватившись за краешек Тревельянова пончо. – А я тебя который день тут поджидаю! В Мад Эборне ты исчез с такой быстротой, что мои друзья не успели насладиться твоим искусством. Зато теперь…

– Прости, мой благородный господин, я очень спешу в обитель Братства. – Тревельян попытался вырваться из цепких пальцев щеголя. – Я даже не буду спрашивать, где расположена обитель; во-первых, я это знаю, а во-вторых, встреча с тобой – плохое предзнаменование.

– В самом деле? – Хитроглазый потянул его к скамье. – Разве знакомство с прелестной Лианой-Шихи закончилась так плохо? Ах, да-да, я что-то припоминаю о клетке с пацами, от которой ты избавился по доброте и мудрости правителя Лат-Хора… Кажется, потом тебя отвезли на некий остров, где ты гостил целых четырнадцать дней?

«Этот хмырь слишком много знает, – буркнул призрачный Советник. – Не нравится мне его рожа! Наверняка из местных филеров!»

Пожалуй, командор был прав, и в этом случае не исключались решительные меры. Оглядевшись, Тревельян сгреб нобиля за шиворот и обнял, будто старого друга, слегка прижимая кончиком пальца сонную артерию.

– А вот этого не советую, – просипел хитроглазый. – Не советую, ибо я тут не один. – Он дрыгнул ногой, и рядом с Тревельяном выросли четверо крепких молодцов. – Я знаю, рапсод, что ты нас всех положишь… знаю, какой ты боец, наслышан про Аладжа-Цора… Да только драться-то к чему? Ты ведь с каким-то делом прибыл, и не надо, чтобы тебя искали по всей столице за сопротивление властям.

– А ты – власть? – спросил Тревельян, слегка ослабив захват и скосив глаза на подручных хитроглазого.

– Всякой власти нужны такие, кто ищет и следит, – неопределенно ответил тот. – Мы стараемся… Я и мои приятели… Ках-Даг, Пия-Гези, Тирина-Лу…

– Благородные нобили?

– В том, чтобы искать и следить, нет урона чести! Тем более, если того пожелала высокая персона, – гордо ответил щеголь и дернул Тревельяна за одежду. – Пойдем, рапсод, поговорим.

Они направились к скамье под тентом, сев подальше от пирующих купцов. Четверо из группы захвата исчезли, но Тревельян подозревал, что в нужный момент они возникнут как из-под земли. Впрочем, скрыться от них было нетрудно – за постоялым двором бурлила площадь, огромная, шумная и полная народа. Целые толпы сновали между торговых рядов, кто продавал, кто покупал, кто пил или бранился, не сойдясь в цене, и ускользнуть от шайки хитроглазого он мог в любое время. Но тот глядел в корень – были у Тревельяна дела в столице, так что уходить в подполье или бежать ему совсем не улыбалось.